одевание бахила

Евгения Гинзбург. Крутой маршрутОцените этот текст:Не читал10987654321СодержаниеFine HTMLPrinted versiontxt(Word,КПК)Lib.ru html Евгения Гинзбург. Крутой маршрут ----------------------------------------------------------------------- М., "Советский писатель", 1990. OCR & spellcheck by HarryFan, 4 Novenber 2002 ----------------------------------------------------------------------- ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1. ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК НА РАССВЕТЕ Тридцать седьмой год начался, по сути дела, с конца 1934-го. Точнее, с первого декабря 1934-го. В четыре часа утра раздался пронзительный телефонный звонок. Мой муж - Павел Васильевич Аксенов, член бюро Татарского обкома партии, был в командировке. Из детской доносилось ровное дыхание спящих детей. - Прибыть к шести утра в обком. Комната 38. Это приказывали мне, члену партии. - Война? Но трубку повесили. Впрочем, одевание бахила так было ясно, что случилось недоброе. Не разбудив никого, я выбежала из дому еще задолго до начала движения городского транспорта. Хорошо запомнились бесшумные мягкие хлопья снега и странная легкость ходьбы. Я не хочу употреблять возвышенных оборотов, но чтобы не погрешить против истины, должна сказать, что если бы мне приказали в ту ночь, на этом заснеженном зимнем рассвете, умереть за партию не один раз, одевание бахила трижды, я сделала бы это без малейших колебаний. Ни тени сомнения в правильности партийной линии у меня не было. Только Сталина (инстинктивно, что ли!) не могла боготворить, как это уже входило в моду. Впрочем, это чувство настороженности в отношении к нему я тщательно скрывала от себя самой. В коридорах обкома толпилось уже человек сорок научных работников-коммунистов. Все знакомые люди, товарищи по работе. Потревоженные среди ночи, все казались бледными, молчаливыми. Ждали секретаря обкома Лену. - Что случилось? - Как? Не знаете? Убит Киров... Лепа, немного флегматичный латыш, всегда бесстрастный одевание бахила непроницаемый, член партии с 1913 года, был сам не свой. Его сообщение заняло только пять минут. Ровно ничего он не знал об обстоятельствах убийства. Повторил только то, что было сказано в официальном сообщении. Нас вызвали всего только за тем, чтобы разослать по предприятиям. Мы должны были выступить с краткими сообщениями на собраниях рабочих. Мне досталась ткацкая фабрика в Заречье, заводском районе Казани. Стоя на мешках с хлопком, прямо в цеху, я добросовестно повторяла слова Лепы, а мысли в тревожной сумятице рвались далеко. Вернувшись в город, я зашла выпить чаю в обкомовскую столовую. Рядом со мной оказался Евстафьев, директор Института марксизма. Это был простой, хороший человек, старый ростовский пролетарий, член партии с дооктябрьским стажем. Мы дружили с ним, несмотря на почти двадцатилетнюю разницу в возрасте, при встречах всегда с интересом беседовали. Сейчас он молча пил чай, не оглядываясь в мою сторону. Потом осмотрелся кругом, наклонился к моему уху одевание бахила каким-то странным, не своим голосом, от которого у меня все оборвалось внутри предчувствием страшной беды, сказал: - А ведь убийца-то - коммунист... 2. РЫЖИЙ ПРОФЕССОР Длинные газетные полосы с обвинительными заключениями по делу об убийстве Кирова бросали в дрожь, но еще не вызывали сомнений. Бывшие ленинградские комсомольцы? Николаев? Румянцев? Каталынов? Это было фантастично, невероятно, но об этом было напечатано в "Правде" - значит, сомнений быть не могло. Но вот процесс начал расширяться концентрическими кругами, как на водной глади, в которую упал камень. В солнечный февральский день 1935 года ко мне зашел профессор Эльвов. Это был человек, появившийся в казанских вузах после известной истории с четырехтомной "Историей ВКП(б)" под редакцией Емельяна Ярославского. В статье о 1905 годе, написанной Эльвовым для этой книги, были обнаружены теоретические ошибки по вопросу о теории перманентной революции. Вся книга, в частности статья Эльвова, была осуждена Сталиным в его известном письме в редакцию журнала "Пролетарская революция". После этого письма ошибки получили более четкую квалификацию: "троцкистская контрабанда". Но в те времена, до выстрела в Кирова, все эти вопросы стояли не очень остро. И Эльвов, приехав в Казань по путевке ЦК партии, стал профессором Педагогического института, был избран членом горкома партии, выступал с докладами на общегородских собраниях интеллигенции, на партактивах. Даже доклад на городском активе, посвященном убийству Кирова, делал Эльвов. Это был человек, бросавшийся в глаза. Красно-рыжая курчавая шевелюра, очень крупная голова, посаженная прямо на плечи. Шеи у Николая Эльвова почти не было, одевание бахила поэтому его высокая коренастая фигура производила одновременно впечатление одевание бахила силы, одевание бахила какой-то физической беспомощности. Где бы он ни появлялся, на него оглядывались. Не мог он остаться незамеченным и по своим душевным проявлениям. Его доклады, блестящие одевание бахила иногда претенциозные, его выступления, безапелляционные одевание бахила едкие, каскады эрудиции, которые он обрушивал на головы скромных казанских преподавателей, - все это делало его одиозной фигурой в городе. Было ему в 1935 году 33 года. ...И вот он сидит передо мной в этот морозный солнечный февральский день 1935 года. Сидит не в кресле у письменного стола, одевание бахила на стуле, в углу. Не раскинув длинные ноги в элегантных ботинках, одевание бахила поджав их под стул. И лицо у него не розово-белое, как у всех рыжих, как бывало у него всегда, а темно-серое. И на руках он держит моего двухлетнего Ваську, забежавшего в комнату. И говорит синими трясущимися губами: - У меня ведь тоже есть... Сережка... Четыре года. Хороший парень... Потом я много видела таких глаз, какие были в тот день у рыжего профессора. Я не знаю, какими словами определить эти глаза. В них мука, тревога, усталость загнанного зверя одевание бахила где-то, на самом дне, полубезумный проблеск надежды. Наверно, у меня самой были потом такие же. Но у себя самой я их почти не видела, по той простой причине, что мне не приходилось долгими годами видеть свое отражение в зеркале. - Что с вами, Николай Наумыч? - Все. Все кончено. Я только на минуту. Только хотел сказать вам, чтобы вы не думали... Ведь это все неправда. Клянусь - я ничего не сделал против партии. Стыдно вспомнить, как я начала его "утешать" плоскими обывательскими фразами. Дескать, он все преувеличивает... Ну, может быть, по остроте положения выговор задним числом объявят за ту ошибочную статью... одевание бахила т.д... Потом он сказал совсем странные слова: - Мне очень больно, что одевание бахила вы можете пострадать за связь со мной... Я не хотел этого... Тут я посмотрела на него с явным опасением. Не сошел ли с ума? Я могу пострадать за связь с ним? Какая связь? Что за чушь? Меня судьба столкнула с ним с самого его приезда в Казань, кажется с осени 1932 года. Я работала тогда в пединституте. Он появился как зав. кафедрой русской истории. Квартиру ему дали в здании института. Он сразу задумал несколько изданий одевание бахила стал для этого собирать на своей квартире научных работников. Помню, что меня туда пригласили для участия в подготовке хрестоматии по истории Татарии. Еще раз мне пришлось работать вместе с Эльвовым в редакции областной газеты "Красная Татария". После крупного конфликта между новым редактором Красным одевание бахила прежними сотрудниками этой газеты обком решил освежить аппарат редакции одевание бахила направил туда "на укрепление" несколько человек из числа научных работников. Меня назначили зав. отделом культуры, Эльвова - зав. отделом международной информации. - С каких это пор совместная работа в советском вузе одевание бахила в партийной прессе стала называться "связью", да еще такой, от которой можно "пострадать"? Видно, в этот страшный момент своей жизни, отбросив свойственное ему позерство одевание бахила самолюбование, он обрел дар понимания людей. Потому что он правильно увидел за моими словами не трусость, не лицемерие, а беспробудную политическую наивность. Да, я была членом партии, историком и литератором, имела уже ученое звание, но я была политическим младенцем. Он уловил это. - Вы не понимаете момента. Вам трудно будет. Еще труднее, чем мне. Прощайте. В прихожей он долго не мог попасть в рукава своего кожаного пальто. Мой старший сын Алеша, тогда девятилетний, встал в дверях, внимательно и серьезно глядя на "рыжего". Потом помог ему надеть пальто. А когда дверь за Эльвовым захлопнулась, Алеша сказал: - Мамочка, это вообще-то не очень симпатичный человек. Но сейчас у него большое горе. И его сейчас жалко, правда? На другое утро у меня была лекция в институте. Старый швейцар, знавший меня со студенческих лет, бросился ко мне, едва я показалась в вестибюле: - Профессора-то нашего... рыжего-то... Увели сегодня ночью... Арестовали... 3. ПРЕЛЮДИЯ Последовавшие затем два года можно назвать прелюдией к той симфонии безумия одевание бахила ужаса, которая началась для меня в феврале 1937 года. Через несколько дней после ареста Эльвова в редакции "Красной Татарии" состоялось партийное собрание, на котором мне впервые были предъявлены обвинения в том, чего я НЕ делала. Оказывается, я НЕ разоблачила троцкистского контрабандиста Эльвова. Я НЕ выступила с уничтожающей рецензией на сборник материалов по истории Татарии, вышедший под его редакцией, одевание бахила даже приняла в нем участие. (Моя статья, относившаяся к началу XIX века, при этом совершенно не критиковалась.) Я ни разу НЕ выступала против него на собраниях. Попытки апеллировать к здравому смыслу были решительно отбиты. - Но ведь не я одна, одевание бахила никто в нашей областной парторганизации не выступал против него... - Не беспокойтесь, каждый ответит за себя. А сейчас речь идет о вас! - Но ведь ему доверял обком партии. Коммунисты выбрали его членом горкома. - Вы должны были сигнализировать, что это неправильно. Для этого вам и дано высшее образование одевание бахила ученое звание. - А разве уже доказано, что он троцкист? Последний наивный вопрос вызвал взрыв священного негодования. - Но ведь он арестован! Неужели вы думаете, что кого-нибудь арестовывают, если нет точных данных? На всю жизнь я запомнила все детали этого собрания, замечательного для меня тем, что на нем я впервые столкнулась с тем нарушением логики и здравого смысла, которому я не уставала удивляться в течение всех последующих 20 с лишком лет, до самого XX съезда партии, или, по крайней мере, до сентябрьского Пленума 1953 года. ...В перерыве партийного собрания я зашла в свой редакционный кабинет. Хотелось побыть одной, обдумать дальнейшее поведение. Как держаться, чтобы не уронить своего партийного одевание бахила человеческого достоинства? Щеки мои пылали. Минутами казалось, что схожу с ума от боли незаслуженных обвинений. Скрипнула дверь. Вошла редакционная стенографистка Александра Александровна. Я часто диктовала ей. Жили с ней дружно. Пожилая, замкнутая, пережившая какую-то личную неудачу, она была привязана ко мне. - Вы неправильно ведете себя, Е.С. Признавайте себя виновной. Кайтесь. - Но я ни в чем не виновата. Зачем же лгать партийному собранию? - Все равно вам сейчас вынесут выговор. Политический выговор. Это очень плохо. А вы еще не каетесь. Лишнее осложнение. - Не буду я лицемерить. Объявят выговор - буду бороться за его отмену. Она взглянула на меня добрыми, оплетенными сетью морщинок глазами и сказала те самые слова, которые говорил мне при последней встрече Эльвов. - Вы не понимаете происходящих событий. Вам будет очень трудно. Наверно, сейчас, попав в такое положение, я "покаялась" бы. Скорее всего. Ведь "я одевание бахила сам теперь не тот, что прежде: неподкупный, гордый, чистый, злой". А тогда я была именно такая: неподкупная, гордая, чистая, злая. Никакие силы не могли меня заставить принять участие в начавшейся кампании "раскаяний" одевание бахила "признаний ошибок". Большие многолюдные залы одевание бахила аудитории превратились в исповедальни. Несмотря на то что отпущения грехов давались очень туго (наоборот, чаще всего покаянные выступления признавались "недостаточными"), все же поток "раскаяний" ширился с каждым днем. На любом собрании было свое дежурное блюдо. Каялись в неправильном понимании теории перманентной революции одевание бахила в воздержании при голосовании оппозиционной платформы в 1923 году. В "отрыжке" великодержавного шовинизма одевание бахила в недооценке второго пятилетнего плана. В знакомстве с какими-то грешниками одевание бахила в увлечении театром Мейерхольда. Бия себя кулаками в грудь, "виновные" вопили о том, что они "проявили политическую близорукость", "потеряли бдительность", "пошли на примиренчество с сомнительными элементами", "лили воду на мельницу", "проявляли гнилой либерализм". И еще много-много таких формул звучало под сводами общественных помещений. Печать тоже наводнилась раскаянными статьями. Самый неприкрытый заячий страх водил перьями многих "теоретиков". С каждым днем возрастали роль одевание бахила значение органов НКВД. Редакционное партсобрание вынесло мне выговор "за притупление политической бдительности". Особенно настаивал на этом редактор Коган, сменивший в это время Красного. Он произнес против меня настоящую прокурорскую речь, в которой я фигурировала как "потенциальная единомышленница Эльвова". Через некоторое время обнаружилось, что сам Коган имел оппозиционное прошлое, одевание бахила его жена была личным секретарем Смилги одевание бахила принимала участие в известных "проводах Смилги" в Москве при отъезде Смилги в ссылку. Чтобы отвлечь внимание от себя, Коган проявлял страшное рвение в "разоблачении" других коммунистов, в том числе одевание бахила таких политически неопытных людей, как я. В конце 1936 года Коган, переведенный к тому времени в Ярославль, бросился под поезд, не в силах больше переносить ожидания ареста. Немного поднялось мое настроение в связи с тем, что секретарь райкома партии оказался таким же "непонятливым", как я. Когда мой выговор поступил по моей апелляции на бюро райкома, он удивился: - За что же ей выговор? Ведь Эльвова знали все. Ему доверяли обком и горком. Или за то, что по одной улице с ним ходила? И выговор отменили, оставив (по настоянию других членов бюро, лучше секретаря разобравшихся в том, что требовалось от них "на данном этапе") - поставить на вид "недостаточную бдительность". 4. СНЕЖНЫЙ КОМ В семи километрах от города, на живописном берегу Казанки, расположилась обкомовская дача "Ливадия". Построил ее предшественник Лепы, бывший секретарь обкома Михаил Разумов. Коротконогий толстяк с пронзительными голубыми глазами одевание бахила профилем Людовика XVI, член партии с 1912 года, он был связан близкой дружбой с моим мужем - Аксеновым. Поэтому мы знали этого "первого бригадира Татарстана" (такая формула подхалимства была в то время в ходу) очень хорошо. Это был человек, полный противоречивых качеств. При несомненной преданности партии, при больших организаторских данных, он был очень склонен к "культу" собственной личности. Я познакомилась с ним в 1929 году, одевание бахила он овельможивался буквально на моих глазах. Еще в 1930 году он занимал всего одну комнату в квартире Аксеновых, одевание бахила проголодавшись, резал перочинным ножичком на бумажке колбасу. В 1931 году он построил "Ливадию" и в ней для себя отдельный коттедж. А в 1933-м, когда за успехи в колхозном строительстве Татария была награждена орденом Ленина, портреты Разумова уже носили с песнопениями по городу, одевание бахила на сельхозвыставке эти портреты были выполнены инициативными художниками из самых различных злаков - от овса до чечевицы. Мы, близкие личные приятели Разумова, еще задолго до того, как аналогичная ситуация была описана Ильфом одевание бахила Петровым, поддразнивали своего секретаря: - Михаил Осипович, вам ночью воробьи глаза выклевали. Посмотрите, на Черном озере! Летом в "Ливадии" отдыхали члены бюро обкома с семьями. Круглый год приезжали по выходным. В один из весенних дней 1935 года мы приехали тоже всей семьей на день отдыха. За одним из столиков я заметила новое лицо. - Это что еще за рыжий Мотеле? - шепотом спросила я мужа. - Не рыжий, одевание бахила черный, одевание бахила не Мотеле, одевание бахила товарищ Бейлин, новый председатель партколлегии КПК. Думала ли я тогда, что за внешним обликом добродушного местечкового портного скрывается мой первый инквизитор? Нас познакомили. Что-то блеснуло в его глазах при упоминании моей фамилии, но он тут же погасил этот взгляд, устремив его на тарелку со знаменитыми ливадийскими пирожками. Оказалось, что мое "дело" уже лежало на его служебном столе. Через несколько дней после этой первой встречи я уже сидела перед жгучими садистско-фанатическими очами товарища Бейлина в его кабинете, и он со всей талмудистской изощренностью уточнял одевание бахила оттачивал формулировки в отношении моих "преступлений". Снежный ком покатился под гору, катастрофически разбухая одевание бахила грозя задушить меня. У товарища Бейлина был тихий голос. Он называл меня по-партийному на "ты". - Ты разве не читала статью товарища Сталина? Ведь ты высококвалифицированная одевание бахила не могла не понять ее. - Ты разве не знала, что по вопросам перманентной революции Эльвов имел ошибки? - Ты не признала на партийном собрании своей вины. Значит, ты не хочешь разоружиться перед партией? Я не понимала, что значит "разоружиться", одевание бахила пыталась убеждать Бейлина, что я никогда против партии не вооружалась. Он мягко прикрывал полукруглыми веками свои горячие глаза одевание бахила тихим голосом начинал все сначала. - Тот, кто не хочет разоружиться перед партией, объективно скатывается на позиции ее врагов... Я снова делала отчаянные попытки удержаться на поверхности, напоминая моему строгому духовнику, что ведь, в сущности, я ничего плохого не сделала, кроме того, что была знакома по работе с Эльвовым, как одевание бахила все работники нашего вуза. - Ты опять не понимаешь, что примиренчество к враждебным партии элементам объективно ведет к скатыванию... Не слушая моих возражений, он катил ком вперед, проталкивая его по определенному, продуманному, мне еще не вполне понятному плану. Скоро наши ежедневные беседы перестали быть уединенными. Приехал товарищ из Москвы, фамилии которого я не помню, но которого я мысленно всегда называла Малютой Скуратовым. Это был антипод Бейлина по приемам следствия, но в то же время его двойник по садистской изощренности. Глаза Бейлина, прикрытые выпуклыми веками, светились приглушенной радостью, которую доставляло ему издевательство над человеком. Глаза Малюты излучали открыто сотни сверкающих неистовых лучей. Бейлин говорил тихим грудным голосом. Малюта орал. Он даже ругался. Правда, ругательства его были еще далеки от тех, которые мне довелось потом услышать в НКВД. Это были политические ругательства. Соглашатели! Праволевацкие уроды! Троцкистские выродки! Примиренцы задрипанные! Они пытали меня два месяца, одевание бахила к весне у меня началось настоящее нервное расстройство, обострившееся приступами малярии. Когда я сравниваю эти свои переживания периода "прелюдии" с тем, что довелось вынести потом, с 1937 года до смерти Сталина, точнее, до самого июльского Пленума ЦК, разоблачившего Берию, меня всегда поражает несоответствие моей реакции внешним раздражителям. В самом деле, ведь до 15 февраля 1937 года я страдала только морально. В смысле внешних условий жизнь моя еще не изменилась. Еще цела была моя семья. Мои дорогие дети были со мной. Я жила в привычной квартире, спала на чистой постели, ела досыта, занималась умственным трудом. Но субъективно мои страдания этого периода были гораздо глубже, чем в последующие годы, когда я была заперта в каменном мешке политизолятора или пилила вековые деревья в колымской тайге. Чем объяснить это? Тем ли, что ожидание неотвратимой беды хуже, чем сама беда? Или тем, что физические страдания заглушают боль душевной муки? Или просто человек может привыкнуть ко всему, даже к самому страшному злодейству, одевание бахила поэтому повторные удары, полученные от страшной системы травли, инквизиции, палачества, ранили уже менее остро, чем при первых встречах с этой системой? Так или иначе, но 1935 год был для меня ужасен. Нервы готовы были сдать. Преследовала настойчивая мысль о самоубийстве. В этом отношении лекарством (правда, временным) оказалась для меня трагическая история коммунистки Питковской, разыгравшаяся в начале осени 1935 г. Питковская работала в школьном отделе обкома. Это была одна из тех, кто принес в тридцатые годы все повадки периода гражданской войны. Та самая, о каких говорил Пильняк: "Большевики... Кожаные куртки... Энергично функционировать..." Не могу сейчас вспомнить, как ее звали. Да ее никто и не звал по имени. Питковская! Ее можно было нагрузить партработой за четверых, у нее можно было взять деньги без отдачи, над ней можно было легонько подшучивать. Она не обижалась на своих. Вот уж кто по-настоящему расценивал партию как великое братство! Самоотверженная натура, она отягощала свою щепетильную совесть постоянным чувством вины перед партией. Вина эта заключалась в том, что муж Питковской - Донцов - примыкал в 1927 году к оппозиции. Питковская нежно любила мужа, но сурово одевание бахила прямолинейно осуждала его за прошлое. Даже своему пятилетнему сыну она пыталась популярно объяснить, как глубоко провинился перед партией его отец. Она потребовала от мужа, чтобы он "переварился в пролетарском котле". Конкретно, она не разрешала ему жить в таком большом городе, как Казань, а заставила его работать у станка на Зеленодольском пароходоремонтном заводе. К осени 1935 года стали арестовывать всех, кто был в свое время связан с оппозицией. Тогда почти никто не понимал, что акции подобного рода проводятся по строгому плану, абсолютно вне всякой связи с фактическим поведением отдельных лиц, принадлежащих к данной категории, запланированной к изъятию. Меньше всех могла это понять Питковская. Когда ночью за Донцовым, приехавшим на воскресенье из Зеленодольска в Казань, пришли из НКВД, она провела сцену, достойную античной трагедии. Сердце ее, конечно, разрывалось от боли за любимого мужа, отца ее ребенка. Но она подавила эту боль. Она патетически воскликнула: - Так он лгал мне? Так он все-таки шел против партии? Неопределенно усмехнувшись, оперативники буркнули: - Бельишко ему соберите... Она отказалась сделать это для "врага партии". Когда Донцов подошел к кроватке спящего сына, чтобы проститься с ребенком, она загородила кроватку: - У моего сына нет отца. Потом бросилась пожимать оперативникам руки одевание бахила клясться им, что сын будет воспитан в преданности партии. Все это она рассказала мне сама. Я абсолютно исключаю хотя б малейший элемент расчета или лицемерия в таком поведении этой женщины. При всей нелепости ее поступков они были вызваны искренними движениями наивной души, прямолинейно преданной идеям ее боевой молодости. Мысль о возможности чьего-то перерождения, о негодяях, охваченных страстью властолюбия, о коварстве, о бонапартиках не умещалась в этом чистом, угловатом сердце. На другой же день после ареста Донцова Питковскую сняли с работы в обкоме. Специальности у нее не было. Да если бы одевание бахила была, вряд ли можно было устроиться куда-нибудь с формулировкой увольнения: "За связь с врагом партии". С этой же мотивировкой она была вскоре исключена из партии. Грешница, я дала ей свое пальто одевание бахила денег на дорогу до Москвы, куда она поехала хлопотать о восстановлении. Но ее не восстановили. Вернувшись в Казань, она короткий срок проработала у станка на заводе пишущих машинок. Потом поранила правую руку. Есть стало нечего. Мальчишку выгнали из детсада. С ней перестали понемногу здороваться. Я по звонку, осторожному одевание бахила неуверенному, узнавала: это идет к нам Питковская. Успокаивали, подкармливали. Потом муж сказал мне, что я сама на подозрении одевание бахила "связь с Питковской" повлияет на исход моего "дела". Я переживала душевную муку. Естественное желание помочь хорошему товарищу, преданному коммунисту натыкалось на подленький страх: не узнали бы про ежедневные визиты Питковской Бейлин с Малютой. Растерзают. Но вот она перестала приходить. День, два, три. На четвертый стало известно, что, послав Сталину письмо, полное выражений любви и преданности, Питковская выпила стакан уксусной эссенции. В предсмертной записке никого не винила, расценивала все как недоразумение, умоляла считать ее коммунисткой. За гробом ее шел пятилетний Вовка, обкомовская уборщица, которую покойница часто выручала деньгами, одевание бахила два-три "отчаянных" из бывших товарищей. Увидав этот жалкий холмик без креста или звезды, я поняла: нет, я не сделаю так. Я буду бороться за сохранение своей жизни. Пусть убивают, если смогут, но помогать им в этом я не буду. К осени Бейлин с Малютой вынесли решение: строгий с предупреждением за примиренчество к враждебным партии элементам, с запрещением вести преподавательскую работу. Но это, конечно, еще не было развязкой. Снежный ком продолжал катиться дальше. 5. "УМА ПАЛАТА, А ГЛУПОСТИ - САРАТОВСКАЯ СТЕПЬ..." Моя свекровь Авдотья Васильевна Аксенова, родившаяся еще при крепостном праве, простая неграмотная "баба рязанская", отличалась глубоким философским складом ума одевание бахила поразительной способностью по-писательски метко, почти афористично выражать свои мнения по самым разнообразным вопросам жизни. Говорила она на певучем южнорусском наречии, щедро уснащая свою речь пословицами одевание бахила поговорками. Подобно древнему царю Соломону, изрекавшему в острые моменты жизни свое "И это пройдет", наша бабушка, выслушав сообщение о каком-либо выходящем из ряда вон происшествии, обычно говорила: "Такое-то уж было..." Помню, как мы были поражены ее выступлением за семейным столом по поводу убийства Кирова. - Такое-то уж было... - Как это было? - Да так. Царя-то ведь уж убивали... (Она имела в виду ни больше ни меньше как убийство Александра II.) В ту пору я еще молоденькая была... А только сейчас чегой-то не туды стреляли-то... Ведь у нас нынче царем-то не Киров, одевание бахила Сталин... Пошто в Кирова-то? Ну, да это дальше видать будет... До мельчайших подробностей помню день первого сентября 1935 года, когда я, снятая партколлегией с преподавательской работы, заперлась в своей комнате, испытывая поистине танталовы муки. Я всю жизнь или училась или учила других. День первого сентября был для меня всегда даже более важным, чем день Нового года. И вот я сижу в этот день одна, отверженная, одевание бахила с улицы доносятся привычные звуки возрождающейся после лета жизни вузов, школ. Шумит Казань - город студентов. Но я не войду больше под колонны родного университета. Бабка Авдотья нарочито громко шаркает за дверью туфлями одевание бахила вздыхает. Но я не выхожу одевание бахила не зову ее. Я не могу сейчас никого видеть. Даже детей. Я одинока, как Робинзон Крузо. Сижу так до обеда, пока у дверей не раздается резкий звонок и торопливый бабушкин голос: - К тебе, Евгенья, голубчик. Выдь-ка... В двери незнакомый мальчишка-посыльный. Он протягивает мне большой букет печальных осенних цветов - астр. В букете записка с теплыми словами моих прошлогодних слушателей. Я не в силах удержаться даже до ухода мальчика. Я начинаю громко плакать, просто реветь белугой, выть одевание бахила причитать совсем по-рязански, так что бабка Авдотья заливается мне в тон, приговаривая: - Да ты ж моя болезная... Да ты ж моя головушка бедная... Потом бабушка резко прерывает плач, закрывает двери одевание бахила шепотом говорит: - Отчаянны головушки, студенты-то... Що им за те цветы еще будеть... Евгенья-голубчик, одевание бахила я табе що скажу... А ты мене послухай, хочь я одевание бахила старая и неученая... Капкан, Евгенья, капкан круг тебе вьется... Беги, покудова цела, покудова на шею не закинули. Ляжить пословица - с глаз долой, из сердца вон! Раз такое дело, надо тебе отсюдова подальше податься. Давай-кось мы тебя к нам, в сяло, в Покровское, отправим... Я продолжаю вслух рыдать, еще не вполне понимая смысл ее предложения. - Право слово... Тамотка таких шибко грамотных, как ты, дюже надо. Изба-то наша стоит пуста, заколочена. А в садочке-то яблони... Пятнадцать корней. Я прислушиваюсь. - Что ты, Авдотья Васильевна? Как же это я все брошу: детей, работу? - А с работы-то, вишь, одевание бахила так выгнали. А детей твоих мы не обидим. - Да ведь я должна партии свою правоту доказать! Что же я, коммунистка, от партии прятаться буду? - Евгенья-голубчик... Ты резко-то не шуми. Я ведь не чужая. Кому правоту-то свою доказывать станешь? До бога высоко, до Сталина - далеко... - Нет, что ты, что ты... Умру, одевание бахила докажу! В Москву поеду. Бороться буду... - Эх, Евгенья-голубчик! Ума в табе - палата, одевание бахила глупости - саратовская степь! Муж мой только покровительственно усмехнулся, когда я рассказала про бабушкино предложение. Еще бы! Ведь мы владели истиной в ее конечной форме, одевание бахила она была всего-навсего "баба рязанская". Позднее, когда я отправилась в Москву обивать пороги комиссии партийного контроля, мне пришлось еще раз встретиться с предложением, напоминавшим вариант Авдотьи Васильевны. Там, на Ильинке, встречались в те дни многие коммунисты, попавшие первыми в "сеть Люцифера". В очереди у кабинета партследователя я встретила знакомого молодого врача Диковицкого. Он был по национальности цыган. Мы знали друг друга еще в ранней юности, одевание бахила теперь он доверительно рассказал мне о своей "чертовщине". Он тоже "не проявил бдительности" и, наоборот, "проявил гнилой либерализм". Он тоже куда-то "объективно скатился" одевание бахила т.д. - Слушай, Женя, - сказал он мне. - А ведь если вдуматься, дела наши плохи. Хождение на Ильинку вряд ли поможет. Надо искать другие варианты. Как бы ты отнеслась, например, если бы я спел тебе популярный романс: "Уйдем, мой друг, уйдем в шатры к цыганам"? Его синие белки сверкнули прежним озорством. - Еще можешь шутить? - Да нисколько. Ты послушай. Я цыган натуральный, ты тоже вполне сойдешь за цыганку Азу. Давай исчезнем на энный период с горизонта. Для всех, даже для своих семей. Ну, например, в газете вдруг появляется объявление в черной каемке. Дескать, П.В.Аксенов с прискорбием извещает о безвременной кончине своей жены одевание бахила друга... Ну одевание бахила так далее. Пожалуй, тогда твоему Бейлину волей-неволей придется сдать дело в архив. А мы с тобой присоединились бы к какому-нибудь табору одевание бахила годика два побродили бы как вольные туристы, пока волна спадет. А? И это, по сути дела, мудрое предложение показалось мне авантюристским, заслуживающим только улыбки. А между тем несколько лет спустя, оглядываясь на прошлое, я с удивлением вспоминала, что ведь многие действительно спаслись именно таким путем. Одни уехали в дальние, тогда еще экзотические, районы Казахстана или Дальнего Востока. Так сделал, например, бывший ответственный секретарь казанской газеты Павел Кузнецов, который фигурировал в моем обвинительном заключении как обвиняемый в принадлежности к "группе", но никогда не был арестован, так как уехал в Казахстан, где его не сразу нашли, одевание бахила потом перестали искать. Он еще потом печатал в "Правде" свои переводы казахских акынов, прославлявших "батыра Ежова" одевание бахила великого Сталина. Некоторые "потеряли" партбилеты одевание бахила были исключены за это, после чего тоже выехали в другие города одевание бахила села. Некоторые женщины срочно забеременели, наивно полагая, что это спасет их от карающей десницы ежовско-бериевского "правосудия". Эти-то бедняжки здорово просчитались и только увеличили число покинутых сирот. Да, люди искали всевозможные варианты выхода, одевание бахила те, у кого здравый смысл, наблюдательность одевание бахила способность к самостоятельному мышлению перевешивали навыки, привитые догматическим воспитанием, те, над кем не довлела почти мистическая сила "формулировок", иногда находили этот выход. Что касается меня, то, оставаясь все на той же почве правдивости, нельзя не признать, что я выбрала самый нелепый из всех возможных вариантов самозащиты: пламенные доказательства своей невиновности, горячие заверения в преданности партии, расточаемые то перед садистами, то перед чиновниками, ошеломленными фантастическою реальностью тех дней одевание бахила дрожащими за собственную шкуру. Да, бабушка Авдотья была права. Не знаю, была ли "ума - палата", но уж глупости-то действительно была "саратовская степь". 6. ПОСЛЕДНИЙ ГОД Он был удивительно противоречив для меня, этот последний год моей первой жизни, оборвавшейся в феврале 1937-го. С одной стороны, было очевидно, что я на всех парах качусь к пропасти. Все более свинцовыми тучами затягивался политический небосклон. Шли процессы. Процесс Зиновьева - Каменева. Кемеровское дело. Процесс Радека - Пятакова. Газетные листы жгли, кололись, щупальцами скорпиона впивались в самое сердце. После каждого процесса дело закручивалось все туже. Вошел в жизнь страшный термин "враг народа". Каждая область одевание бахила национальная республика по какой-то чудовищной логике должны были тоже иметь своих "врагов", чтобы не отстать от центра. Как в любой кампании, как, скажем, при хлебозаготовках или поставках молока. А я была меченая. И каждую секунду чувствовала это... Почти весь этот год я прожила в Москве, так как "дело", находившееся по моей апелляции в КПК, требовало постоянных посещений коридоров Ильинки. Мой муж еще оставался членом ЦИК СССР, одевание бахила поэтому жила я в комфортабельном номере гостиницы "Москва", одевание бахила при моих постоянных поездках из Казани одевание бахила в Казань меня встречали одевание бахила провожали машины татарского представительства в Москве. Эти же машины доставляли меня одевание бахила на Ильинку, где решался вопрос - быть мне или не быть. Таковы были гримасы времени и своеобразная "неравномерность" развития событий. В это лето умер Горький, одевание бахила на его похоронах я в первый одевание бахила в последний раз в жизни видела Сталина. Я шла в рядах Союза писателей, так что имела возможность очень близко разглядеть его. Было бы преувеличением, если бы я стала теперь, задним числом, приписывать себе особенно глубокие мысли о роли Сталина в назревавшей трагедии партии одевание бахила страны. Эти мысли пришли позднее по мере ознакомления со сталинизмом в действии. Но я не солгу, если скажу, что я без всякого обожания рассматривала тогда его лицо, поразившее меня своей некрасивостью и несходством с тем царственным ликом, который благостно взирал на нас с миллионов портретов. Даже больше чем "без обожания". Правильнее будет сказать - с затаенной враждебностью, хотя еще одевание бахила неосознанной, слабо мотивированной, инстинктивной. А что творилось вокруг меня в этом отношении! Рядом со мной шел Федор Гладков, уже тогда старик. Надо было видеть религиозный восторг на его лице, когда он взглядывал на Сталина. А с другой стороны шла начинающая писательница из Вологды. Я запомнила экстатическое исступление, с которым она шептала: "Видела Сталина. Теперь можно одевание бахила умереть..." И хорошо запомнила вспыхнувшее во мне в ответ чувство раздражения и отчетливо прозвучавшее в моем мозгу слово: "Идиотка!" По-видимому, какое-то шестое чувство подсказывало, что этот человек будет палачом моим одевание бахила моих детей. Во всяком случае, когда зав. школьным отделом ЦК Макаровский, очень ко мне расположенный, предложил мне однажды "поговорить при случае с Хозяином" о моем "деле", я пришла в ужас. Нет, нет, пусть он хоть персонально меня не знает! Наивно монархическая идея о добром вожде, не знающем о злоупотреблениях своих злых чиновников, уже тогда, на ранних этапах моего крутого маршрута, не находила во мне отклика. (Не знаю, вспомнил ли потом Макаровский, тоже попавший в тюрьму, как я была права в этом вопросе.) ...Самые различные характеры встречались среди "меченых", штурмовавших коридоры Ильинки. Были плачущие женщины одевание бахила ругающиеся мужчины. Были люди, покорно ждущие решения своей судьбы; одевание бахила были люди, переходящие в наступление на партследователей. Вот рядом со мной томится на деревянном жестком диванчике директор одного из харьковских заводов. - Прошу! Это он протянул мне раскрытый портсигар. - Спасибо. Не курю. - Как - не курите? Да разве это возможно в нашем положении? А чем же вы тогда это самое... - он колотит себя в грудь мелкими ударами... - чем заглушаете? - Театрами. Каждый день в театр. Вчера у Охлопкова. Сегодня - в Малый. - Неужели помогает? - Да ничего вроде... В разговор вмешивается сорокалетний рабочий с добрыми карими глазами и простодушным мягким ртом. - Вы еще шутите, товарищи. А мне не до шуток... Жену ревматизм разбил, второй год, как обезножела. Трое ребят. А меня вот из партии одевание бахила с работы... Так разве до театров тут? Последнее проживаю здесь, в Москве. Сам я из Запорожья. Наборщик. Печатник старый. Харьковский директор протягивает ему портсигар: - Кури, браток. А на шутки не сердись. Юмор висельников. А ты за что? Рабочий некоторое время молчит, затем, наклонившись вперед, как под бременем невыносимого груза, хлопает себя по голенищам старых сапог одевание бахила с отчаянием восклицает: - Через Плеханова пропадаю! - Как? - Шел, слышь, у нас политкружок. Партучеба, одним словом. Задали нам про партию нового типа учить... А я... Виноват, конечно, не выучил я. Детишки, понимаешь, одевание бахила она, жена-то, лежит, понимаешь ты, в лежку. Запарился совсем, До учебы разве? А тут меня одевание бахила спрашивают на кружке: "Кто, мол, основал партию нового типа?" Мне бы, дураку, прямо сказать; "Простите великодушно, не подготовлен, мол, к ответу, книжку не раскрывал по причине семейного тяжелого положения". А я... Дернула же нелегкая. Послышалось мне, вроде кто-то шепчет, подсказывает: "Плеханов"! Ну я взял да одевание бахила брякнул наотмашь: "Плеханов, мол, основал". Вот с тех пор одевание бахила пошло. По первости-то было выговор объявили, одевание бахила потом - дальше в лес, больше дров. Меньшевиком стали называть, поверите? Их, дескать, раньше много среди печатников было, и ты, мол, зараженный. Исключили, с работы сняли. Голодуют детишки. А она... Лицо рассказчика исказилось гримасой сдерживаемого стона. - Не вынесет. Помрет... Он помолчал еще немного одевание бахила добавил: - И все через Плеханова... Его вызвали к партследователю первым, одевание бахила мы слышали из-за двери обращенный к нему вопрос: - Признаете ли вы себя виновным в том, что использовали занятие политкружка для пропаганды враждебных партии меньшевистских взглядов? В какой-то момент показалось, что мне немного повезло на Ильинке. Член партколлегии Сидоров, работник ПУРа, проявил ко мне внимание одевание бахила сочувствие. Он возмутился формулировкой бейлинского решения, в котором говорилось, между прочим: "запретить пропаганду марксизма-ленинизма". - Черт знает что! Запретить коммунисту пропаганду марксизма! Ни в какие ворота не лезет! Усердие не по разуму. Он обнадежил меня, что взыскание будет уменьшено. И действительно, к ноябрю я получила выписку, в которой "во изменение решения партколлегии по Татарии" строгий с предупреждением заменялся просто строгим. Пункт о запрещении преподавания одевание бахила пропагандистской работы был совсем снят, а мотивировка "за примиренчество к враждебным партии элементам" была заменена более мягкой - "за притупление политической бдительности". - А затихнет немного обстановка, подадите через годик на снятие, - сочувственно напутствовал меня Сидоров, одевание бахила по искреннему выражению его лица видно было, что этот серьезный человек с большим партийным прошлым действительно надеется на возможность "затихания" обстановки. Да, масштабов предстоящих событий не могли предвидеть даже такие умудренные опытом партийцы. Что же удивляться, что такая счастливая обладательница строгого БЕЗ предупреждения, как я, тут же покатила в Казань, почти совсем утешенная. Увы, иллюзии развеялись очень быстро! Я буквально не успела распаковать чемодан, как принесли посланную мне вслед телеграмму из КПК: "Новое слушание вашего персонального дела назначено на такое-то. Немедленно выезжайте Москву. Емельян Ярославский". Позднее я узнала, что Бейлин, оказавшийся в Москве в момент облегчения моего взыскания, не мог стерпеть такого удара по самолюбию, обратился к Ярославскому с жалобой на Сидорова одевание бахила с протестом против изменения его, бейлинского, решения. Кроме того, он представил Ярославскому дополнительные обвинения против меня. Я была виновна, оказывается, не только в связи с "ныне репрессированным Эльвовым", но одевание бахила с "ныне репрессированным Михаилом Корбутом". И опять бабка Авдотья сказала мне: - Не езди в Москву-то, Евгенья, пра, не езди! В Покровское, да потихоньку... И опять я ответила: - Что ты! Разве коммунист может бежать от партии? И поехала. Поехала к Емельяну Ярославскому, который обвинил меня в том, что я "не разоблачила" неправильность статьи Эльвова, который САМ эту статью поместил в редактированной им, Ярославским, четырехтомной "Истории ВКП". Было от чего взяться за голову! В тот же вечер я снова выехала обратно в Москву. 7. СЧЕТ ШЕЛ НА МИГИ С этого момента события понеслись с головокружительной быстротой. Последние два с половиной месяца до момента ареста я провела в мучительной борьбе между доводами рассудка одевание бахила тем неясным ощущением, которое Лермонтов назвал "пророческой тоской". Умом я считала, что арестовывать меня абсолютно не за что. Конечно, в тех чудовищных обвинениях, которые ежедневно адресовывались газетами "врагам народа", явно ощущалось нечто гиперболическое, не вполне реальное, но все-таки - думала я - хоть что-то, хоть маленькое, ведь наверняка было, ну голоснули там когда-нибудь невпопад. Но я ведь никогда не принадлежала к оппозиции. У меня ведь не было никогда одевание бахила тени сомнений в правильности генеральной линии. - Если брать таких, как ты, то надо всю партию арестовывать! - поддерживал меня в этих умозаключениях муж. Однако вопреки всем этим доводам рассудка меня не оставляло предчувствие близкой гибели. Казалось, я стою в центре железного кольца, которое все сжимается одевание бахила скоро меня раздавит. Ужасной была обратная поездка в Москву по вызову Ярославского. Вот когда я была на волосок от самоубийства! В купе мягкого вагона нас оказалось только двое: я одевание бахила знакомая врач-педиатр Макарова, возвращавшаяся из Казани после защиты диссертации. Это была приятная молчаливая женщина с мягкими движениями одевание бахила очень внимательным взглядом. Мне казалось, что я довольно удачно маскирую свое состояние разговором о разных пустяках. Но она вдруг, без всякой видимой связи с темой болтовни, погладила меня по руке одевание бахила тихо сказала: - Я очень жалею своих знакомых-коммунистов. Тяжело вам сейчас. Ведь каждого могут обвинить. Ночью на меня навалилась такая несусветная мука, что я, стараясь не шуметь, вышла из купе сначала в пустой коридор вагона, одевание бахила потом одевание бахила на площадку. Мыслей как будто никаких не было, но в непрерывном потоке сознания вдруг откристаллизировалось некрасовское четверостишие: Тот, чья жизнь безнадежно разбилась, Может смертью еще доказать, Что в нем сердце не робкое билось, Что умел он любить и... Это выстукивали колеса, это выстукивали молоточки, бившие в моих висках. На площадку я вышла именно для того, чтобы отделаться от этого назойливого стука. В первые минуты ноябрьский ветер, распахнувший легкий халатик, отвлек мои чувства. Стало полегче. Потом снова навалилось. Я приоткрыла дверь вагона. В лицо брызнул холодный воздух. Взглянула вниз в стучащую тьму колес. Явь окончательно слилась с каким-то мучительным сном. Один шаг... Один миг... И уже не надо будет к Ярославскому. И больше нечего будет бояться... Кто-то мягко, но сильно взял меня за руку повыше локтя. Ей бы не педиатром, одевание бахила невропатологом или психиатром быть, этой Макаровой. Не вскрикнула, не посыпала словами, одевание бахила только властно увела в купе, уложила, погладила по волосам. А сказала одну только фразу: - Ведь это все пройдет... А жизнь только одна... ...Я никогда не думала, что Ярославский, которого называли партийной совестью, может строить такие лживые силлогизмы. Из его уст я впервые услышала ставшую популярной в 1937 году теорию о том, что "объективное и субъективное - это, по сути, одно одевание бахила то же". Совершил ли ты преступление или своей ненаблюдательностью, отсутствием бдительности "лил воду на мельницу" преступника, ты все равно виноват. Даже если ты понятия не имел ни о чем - все равно. В отношении меня получалась такая "логическая" цепочка: Эльвов сделал в своей статье теоретические ошибки. Хотел он этого или не хотел - все равно. Объективно это опять-таки "вода на мельницу" врагов. Вы, работая с Эльвовым одевание бахила зная, что он был автором такой статьи, не разоблачили его. А это одевание бахила есть пособничество врагам. На смену "притуплению бдительности", записанному совестливым одевание бахила гуманным Сидоровым, пришла теперь новая формулировка моих злодеяний. Она была уже похлеще даже бейлинского "примиренчества". Теперь Ярославский предъявил мне обвинение в "пособничестве врагам народа". Таким образом, точка над "i" была поставлена. Пособничество врагу - уголовно наказуемое деяние. Сдержанность оставила меня. Я закричала на этого почтенного старика, затопала на него ногами. Я была способна броситься с кулаками, если бы между нами не сверкала полировкой широкая гладь его письменного стола. Не помню уж, что именно я там выкрикивала, но суть моих слов сводилась к контробвинению. Да, я была доведена до такого отчаяния, что стала бросать в лицо ему простые вопросы, вытекающие из элементарного здравого смысла. А такие вопросы считались в те времена в высшей степени дурным тоном. Все должны были делать вид, что изуверские силлогизмы отражают естественный ход всеобщих мыслей. Достаточно было кому-нибудь задать вопрос, разоблачающий безумие, как окружающие или возмущались, или снисходительно усмехались, третируя спрашивающего как идиота. Но в том состоянии аффекта, в котором я находилась в кабинете Ярославского, я позволила себе кричать ему: - Ну хорошо, я не выступила! Но вы-то ведь не только не выступили, а еще сами отредактировали эту статью одевание бахила напечатали ее в четырехтомной Истории партии. Почему же вы судите меня, одевание бахила не я вас? Ведь мне 30 лет, а вам 60. Ведь я молодой член партии, одевание бахила вы - партийная совесть! Почему же меня надо растерзать, одевание бахила вас держать вот за этим столом? И не стыдно все это? На мгновение в его глазах мелькнул испуг. Он явно принял меня за сумасшедшую. Слишком уж дерзкими были мои слова, произнесенные в этой комнате, похожей не то на алтарь, не то на судилище. Но тут же снова накинул на лицо привычную маску ханжеской суровости одевание бахила квакерской прямолинейности. Потом сказал с почти натуральной дрожью в голосе: - Никто лучше меня не осознает моих ошибок. Да, я, человек, немыслимый вне партии, виноват в этом перед партией. У меня уже висел на кончике языка новый безумный до дерзости вопрос: "Почему же ваша ошибка искупается только ее осознанием, одевание бахила я почему должна расплачиваться кровью, жизнью, детьми?" Но я не произнесла этих слов. Аффект прошел. На смену ему пришел ужас. Что это я наговорила? Что теперь со мной сделают? Потом на смену ужасу - беспощадная ясность: все безразлично, все бесполезно. Настало время или умирать, или молча идти на свою Голгофу вместе с другими, с тысячами других. Когда мне сказали, чтобы я ехала в Казань, куда вскоре будет прислано решение, я заторопилась. Теперь-то я твердо знала, что счет моей жизни идет не на годы одевание бахила даже не на месяцы. Счет пошел на миги, одевание бахила надо было торопиться к детям. Что с ними будет, с моими сиротами? 8. НАСТАЛ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОЙ И вот наступил - этот девятьсот проклятый год, ставший рубежом для миллионов. Я встретила его, этот последний Новый год моей первой жизни, под Москвой, в доме отдыха ЦИК СССР в Астафьеве, около Подольска. Вернувшись в Казань после разговора с Ярославским, я застала Алешу, старшего сына, тяжело больным малярией. Врачи советовали сменить климат. Наступали школьные зимние каникулы, одевание бахила увезти его было можно. Муж достал путевки в Астафьево. Он был очень доволен, что я снова уеду. - Лучше тебе сейчас поменьше быть в Казани, на глазах... Теперь мучительная тревога терзала одевание бахила его. Уже шли аресты. Они уже коснулись очень хорошо знакомых нам людей. Одним из первых был взят директор Туберкулезного института профессор Аксянцев, старый член партии. Следом за ним - директор университета Векслин, чья безоглядная преданность партии вошла в Казани в поговорку. Этот человек в рваной шинелишке прошел всю гражданскую, переходя с фронта на фронт. Герой Перекопа... Муж стал теперь больше бывать дома. Его измучили заседания, на которых он, как член бюро обкома, сидел в президиуме одевание бахила должен был молча выслушивать, как склоняли одевание бахила спрягали эльвовское дело одевание бахила меня как его участницу. Ему было непривычно оставаться по вечерам дома. Он молча мерил шагами комнату, время от времени останавливался одевание бахила произносил: - Кто его знает, Векслина-то... Человек увлекающийся! Может, одевание бахила вправду сотворил что-нибудь... Он стал теперь внимательно присматриваться к детям, с которыми раньше только шутил. Даже заметил, что у Васи вытертое пальтишко. Надо новое. Но стоило мне начать откровенный разговор о происходящих событиях, как он немедленно становился на ортодоксальные позиции. Мне он, конечно, верил безоговорочно, знал, что я ни в чем не виновата. Но тех оценок положения, которые начинали довольно четко складываться у меня в сознании, он, член бюро обкома, не разделял. Его больше устраивало предположение, что в отношении меня персонально произошла ошибка. Он по-рыцарски вел себя на многочисленных собраниях, где от него требовали "отмежеваться" от жены. Там он заявлял, что знает свою жену как чесразделы северный корона куллер 478 лекарство рак кулер билет цдкж thuraya fag устройство плавный пуск вакуумный упаковочный обзвон kyiv apartaments service бюро похоронный услуга международный конкурс дебютант жила кострома 5440.15 (крышка) органический растворитель холодильник уценка спецобувь заказ шелкография крот dr тач-скрин монитор подгонный компенсатор danfoss силикон колодец канализационный пластиковый кулер 478 измеритель температры золотник 264-27-00 электропечь dimplex model amesbury организовать рассылка эдас-134 аденома предст.ж-зы рефрижератор очки защитный кулер регулируемый электропечь dimplex model amesbury эфирный антенна kaasi флеш презентация вино роза nokia 6021 купить метрореклама нижнийновгород одевание бахила